Пошлые рассказы

Подходя к дому, я услышал странные, неестественные звуки. Обойдя угол, я пригнулся, как солдат под обстрелом, и пополз на звук, доносившийся из открытого окна комнаты моей сестры Лены. Осторожно заглянув внутрь, я увидел совершенно неописуемое зрелище. Сестра сидела на краешке дивана, рядом стоял вентилятор со снятой передней решеткой, защищающей лопасти. Девушка привязывала к лопастям вентилятора кусок провода длиной сантиметров сорок. "Интересно, зачем ей это понадобилось?" — мелькнула в голове шальная мысль. Подергав провод, проверяя прочность узла, Лена встала, обошла свою конструкцию и включила вентилятор. Проволока со свистящим звуком рассекла воздух. Все еще не понимая, что затеяла сестра, я устроился поудобнее и продолжил наблюдать. Она тем временем направила вентилятор параллельно дивану, так что провод ударял по его поверхности. Поднялся довольно громкий шум — хлопки провода о диван. Видимо, удовлетворившись результатом, девушка выключила аппарат. Затем, повернувшись к экрану компьютера, стоящего у противоположной стены, она вышла в интернет. Заинтригованный, я чуть не испортил всю маскировку, наступив на сухую ветку, но все обошлось. Тем временем на экране появилась страница с маленькими картинками. Даже при моем хорошем зрении мне было слабо разглядеть, что там нарисовано. Но это и не понадобилось — сестра сама кликнула, чтобы увеличить одну из картинок. Пока страница открывалась, я осмотрелся — все тихо... Я снова бросил взгляд на экран и постарался не показать своего удивления даже себе самому. На фотографии на кровати лежала голая девушка, и на ее упругую попку опускался кожаный ремень. Но удивила меня не суть, а сама картинка. Дело в том, что я сам видел эту фотку, и не раз — это была одна из моих любимых. Вот уж чего я не ожидал от своей сестренки, так это склонности к мазохизму. Тут я понял, зачем ей понадобился вентилятор... В это время она встала, расстегнула ремешок на джинсах и спустила их. Постояв секунду в таком виде, она решительно стянула их с себя. Затем настала очередь трусиков. Это было чистой формальностью — тоненькая полоска ткани между ягодиц не защищала, а скорее наоборот, оттеняла соблазнительную беззащитность цели. Помедлив еще чуть-чуть, девушка легла на кровать так, чтобы ее попка находилась точно под вентилятором. Убедившись, что все готово, она протянула руку и включила вентилятор на самую маленькую скорость. Винт начал нерешительно вращаться, провод несильно хлопнул по голому телу. Лена повозилась и, протянув руку, резким движением увеличила скорость вращения на максимум. Было видно, что она, с одной стороны, хочет попробовать боль посильнее, но с другой — боится ее... Провод закрутился быстрее, но удара не последовало. Девушка посмотрела на свою конструкцию. Провод запутался в лопастях... Она было собралась встать и поправить его, но тут он резко выпрямился, сильно вытянувшись и оставив яркую полоску поперек всей попы. От неожиданности девушка взвизгнула и упала лицом на кровать. Тем временем провод снова запутался. На этот раз Лена и не пыталась встать, а только лежала, слегка вздрагивая. Ждать следующего удара пришлось минуты две. Он получился таким же неожиданным, как и первый, девушка снова вскрикнула и принялась извиваться, желая ослабить жжение красной полоски на попке, но не прикасаясь к ней, боясь следующего шлепка. Удар не заставил себя ждать. Теперь они сыпались очень быстро, проволока расправилась, больше не запутываясь. Они получались менее сильными, но их количество это компенсировало. Потихоньку угол ударов изменялся. Они отклонялись в сторону, если первые удары пришлись на середину попки, то теперь проволока била по границе с бедрами. Лена заметила это и развела ноги, явно желая получить удар по промежности или внутренней стороне бедра. Ее желание было исполнено — медленно сползая с ягодиц, провод стегнул девушку по ноге. Это оказалось гораздо болезненнее, чем предыдущие удары, и она выгнулась от боли и наслаждения. После четырех-пяти таких ударов она кончила. Выключив вентилятор, она лежала еще некоторое время, потирая отстеганные половинки. Встав и натянув обратно трусики и джинсы, Лена снова уселась за компьютер...

У меня уже был готов план действий. Обычно, приходя домой, я начинаю шуметь, стучать и возиться, но сегодня я ухитрился проделать все тихо. Прокравшись к двери комнаты сестры, я заглянул в щель. Лена сидела, повернувшись к экрану. На нем мелькали картинки того же содержания, что и та, которую я созерцал через окно... Беззвучно открыв дверь, я остановился на пороге. Сестра резко обернулась, одновременно свернув окно браузера.

— Привет! — сказал я, весело улыбаясь. Она покраснела и отвела глаза.

— Ты сегодня рано, — тихо сказала она.

— Да ладно, не стесняйся! Мы ж, в конце концов, друг друга не первый день знаем... — Мне надо было покончить с нерешительностью. Она могла все испортить.

— Я не стесняюсь... — ну да, конечно, с таким-то видом...

Так, надо ее разговорить. Обычно она не трещит без умолку, но и молчуньей ее не назовешь. Лучше всего сказать все как есть, и быстрее будет, и эффективнее.

— Я видел твое изобретение в действии... — она непонимающе уставилась на меня. Я улыбнулся еще шире. В глазах сестры блеснуло понимание, затем страх, надежда, которые сменились отчаянной веселостью.

— Ну и хорошо, что из этого следует?

— Из этого следует, что у нас похожие интересы...

— Ну и...

— Хочешь попробовать настоящую порку? — спросил я напрямик, устав ходить вокруг да около. Ее глаза расширились, затем она тряхнула головой и решительно сказала:

— Нет!

Я удивленно поднял брови. Такой реакции я не ожидал... Тем временем сестра решила объяснить причины своего отказа.

— Я не хочу *попробовать* порку. Я хочу, чтобы меня *пороли*. И не раз. И по-настоящему. Вентилятор, конечно, лучше чем ничего, но недостаточно...

От неожиданности я рассмеялся.

— Осторожно, может, тебе не понравится! Что тогда будешь делать?

— Понравится, я уверена.

— А почему ты просто не сказала об этом родителям? Они бы тебя за одну такую просьбу так выпороли, что на всю жизнь хватило б.

— И как ты себе это представляешь? "Маам, ты не могла бы меня отшлепать, мне очень интересно, как это бывает..."?

— Да, правда, выглядело бы это странно.

Меня снова разобрал смех — я представил себе эту сцену.

— Хорошо, а конкретно что ты предлагаешь? — мне было интересно выслушать ее предложения, прежде чем высказывать свои. — Хочешь, чтобы я тебя прямо сейчас выпорол?

— Нет, так неинтересно. Я хочу быть наказанной за провинности. Быть отшлепанной просто так — значит потерять половину ощущений...

— Интересная теория. Что ж, тогда подождем...

Я собрался уже отправиться по своим делам, но тут мне пришла в голову еще одна мысль.

— Что ты думаешь об обмене ссылками? У меня их довольно большая коллекция, может, и у тебя найдется то, чего у меня нет?

— Неплохая мысль. Надо попробовать...

Следующим утром я сидел у себя в комнате, перечитывая любимую фантастику. Родителей дома не было. В середине лета они безвылазно торчат на даче, куда нас с Леной палкой не загонишь — тоска там смертная. В дверь постучали. Неохотно оторвавшись от книги, я обнаружил стоящую на пороге сестру. На ней была короткая свободная юбка и облегающая майка, закрывающая только грудь. Вид имела она весьма виноватый. "Никак провинилась", — весело подумал я, вспоминая вчерашнюю беседу. Я выжидающе посмотрел на девушку. Она опустила глаза и слегка покраснела.

— Я провинилась, — в такт моим мыслям тихо сказала она. Я молча ожидал продолжения. Поняв, что придется говорить самой, она продолжила:

— Я легла спать в 3.40 утра, а до этого сидела в интернете.

Наши предки придают очень большое значение тому, когда мы ложимся в постель и сколько сидим за компьютером. Я не разделяю их точки зрения на этот счет, Лена тоже, но сейчас ей сгодился бы любой предлог. Я решил подстегнуть ее:

— Ладно, и что дальше?

— Утром звонила мама. Она пыталась дозвониться до нас вчера вечером, в 11, но телефон был занят интернетом. Сегодня утром она прочитала мне длинную лекцию, из тех что она так любит...

"Сейчас уличу ее во вранье, и будет ей отличный предлог", — пришла мне в голову мысль.

— А во сколько она звонила? Я не слышал звонка...

— В пол-девятого... Наверное, ты еще спал.

А вот это неправильно. Я встал в семь, и успел сделать массу всякого, а сама Лена валялась чуть ли не до одиннадцати.

— Я встал в семь. Так что не умеешь врать — не берись.

Она залилась краской. С такими способностями надо ей быть актрисой! Она же верит в сочиненную собой историю!

— Так что за твои вчерашние ночные грехия тебя наказывать не стану, — она вскинула голову, разочарованно посмотрев на меня. — а вот за ложь ты получишь, что полагается.

Вот ради таких моментов и следует жить — в ее глазах промелькнуло удивление, сменившееся радостью, облегчением и страхом...

— Иди сюда, — поманил я ее к себе.

Помедлив секунду, она подошла и остановилась на расстоянии вытянутой руки. Я многозначительно похлопал рукой по коленям. Ее руки потянулись к поясу, видимо с намерением снять юбку.

— Нет, раздеваться пока не надо, — у меня был свой план действий. Сестра разочарованно вздохнула, но подчинилась. Грациозно улегшись на моих коленях, она опустила голову и замерла, готовясь получить первый шлепок. Вначале я просто любовался очертаниями ее тела, они приводили меня в восторг уже долгое время. Я жалел, что она была моей сестрой — наши родители иногда проявляли жуткий консерватизм. Я несколько раз погладил ее ягодицы. От неожиданности она вздрогнула, но положения не изменила. Подняв руку, я шлепнул ее по правой половинке. Шлепок был слабым, реакция на него — нулевая. Я ударил по другой стороне, на этот раз посильнее. Опять никакой реакции. Я стал шлепать быстрее, стараясь, чтобы удары были сильнее. Примерно после двадцати шлепков девушка стала вздрагивать каждый раз, когда моя ладонь соприкасалась с ее попкой. Я счел это сигналом к действию и, сделав паузу, завернул ее юбку на талию. Она явно не ожидала этого, но сопротивляться не стала, по-видимому вспомнив, в каком виде я застал ее вчера. На ней были такие же символические трусики.

— Я хотел снять с тебя трусики, но те что сейчас на тебе не спасут отца русской демократии! — После сего исторического заявления я принялся шлепать ее с удвоенным рвением. После пяти минут такого времяпрепровождения я понял, что больше не выдержу — моя ладонь горела. Впрочем, мои усилия не пропали даром — Лена начала постанывать. Остановившись, я посмотрел на результат. Ярко-красный румянец на половинках сестры свидетельствовал о проделанной работе. Я велел ей встать и, повернувшись ко мне спиной, поддерживать юбку завернутой. Обозрев труды рук своих, я решил разнообразить программу. Отправив сестру в ее комнату надеть другие трусики и принести ее узкий кожаный ремешок, я вышел во двор. Там у нас росла отличная плакучая ива. Это был еще молодой куст, довольно высокий, но с тонким стволом. Прутья на нем были отменные — длинные, гибкие, тонкие... Сломав парочку, я посвистел ими — звук получился что надо! Положив прутья на крыльцо, я пролез сквозь заросли к забору, вдоль которого выстроились стройные жгучие ряды крапивы. Обмотав руки майкой, я сорвал несколько стеблей. Я знал, какая она жгучая, даже проверять не требовалось. Собрав орудия, я вернулся в дом. Лена была уже в моей комнате. Стояла у кровати, удрученно уставившись в пол. Точь-в-точь нашкодившая школьница. Это надо же, так вжиться в образ. Вначале я думал, что она играет для меня, и только теперь, застав ее здесь, я понял, что весь этот спектакль предназначался прежде всего для нее самой. Это была уже не игра — она верила, что действительно провинилась...

— Ну что, продолжим? — полуутвердительно спросил я. Она не ответила. Я понял, что это плохо подходит к ее образу. Пришлось сменить тактику.

— Ложись на кровать, — просто сказал я. Разыгрывать нехорошего Бармалея у меня никак не получалось... Наученная опытом, девушка не пыталась раздеться, а подошла к кровати и легла на живот. Я взял ремень. Он был легкий и гибкий. Надо было бы сказать какую-нибудь поучительную речь, но на ум ничего не приходило.

— Итак, ты получишь десять ударов ремнем через одежду, затем двадцать розог поверх трусиков, и напоследок — тридцать шлепков крапивой по голой попе, — сестра выслушала приговор, ничем не выдав своей реакции.

Цель видна хорошо, орудия готовы к бою.

Прицел! Я занес ремень...

Огонь! Резко опустив руку, я хлестнул ее поперек ягодиц. Лена даже не пошевелилась. Удар получился не очень сильным — я еще не приспособился к новому инструменту, да и новые трусики и юбка давали кое-какую защиту. Я перехватил ремешок поудобнее и ударил еще раз. Получилось получше — сестра дернулась, но положения не изменила. Я нанес третий удар, ближе к спине, чем предыдущие. Видимо, это место оказалось более чувствительным — девушка застонала и потерла след от удара. Нет, так дело не пойдет!

— Ну-ну, лежи смирно! А то будет добавка!

Она повиновалась — отняла руки от попки и положила их рядом с подушкой. Я решил добавить условия:

— Нет! Положи руки на талию. Теперь если захочешь потрогать зад — это будет сделать гораздо легче. А потрогаешь — получишь дополнительные горячие. Она послушно положила руки на талию, и я продолжил наказание. Следующие пять ударов пришлись по нижней половине ягодиц. Удары в ту область доставляли ей особое удовольствие — девушка застонала и выгнулась. Я точно знал, что стонет она от наслаждения. Я решил не лишать ее удовольствия и нанес девятый удар по границе с бедрами. Она вздохнула и развела ноги, напрашиваясь на удар по промежности. Пришлось разочаровать ее:

— Ноги вместе! — сестра с сожалением приняла прежнюю позицию. Последний удар я нанес по верхней части бедер и сильнее всех предыдущих. Лена взвизгнула и попыталась потереть то место, куда попал удар, но, вспомнив мои условия, вернула руки на талию.

— Подними юбку, — сказал я. Она протянула руки и завернула себе на спину короткий подол. Я взял розги и посвистел ими. Сестра вздрогнула и, повернув голову, уставилась на меня. Я выразительно помахал перед ней прутьями, потом встал сбоку от нее и стегнул розгами поперек ее нежной попки, прикрытой тонкими трусиками. Не ожидав такой боли, девушка вскрикнула и потерла яркую полоску, проступающую на ягодицах.

— Та-ак, плюс три дополнительных удара тебе обеспечены...

Она испуганно посмотрела на меня:

— Пожалуйста, не надо! Я больше не буду!

Сестра выглядела по-настоящему испуганной, но ее выдавали глаза — веселые и возбужденные...

— Конечно не будешь! После двадцати трех розог ты много чего не будешь делать. Например, сидеть... И еще, теперь ты должна считать удары. Я буду пороть тебя, пока не услышу "двадцать три". Сколько ударов пропустишь, столько и будет добавка, — сурово сказал я, снова вытянув ее поперек ягодиц.

— Два.

Я стал быстро наносить удары от спины к ногам, так что к пятнадцатому вся попка была покрыта ровными полосками. Лена возилась, вскрикивала, постанывала, но пропустила всего два удара. Я нанес последние два крест-накрест, так что они пересекли следы от всех предыдущих. Теперь пришла очередь бедер.

— Разведи ноги пошире, — сказал я. Девушка выполнила приказ неторопливо, без поспешности. Это не было достаточно веским поводом для добавочных ударов. Я поднял прут и хлестнул по правому бедру. Кончик розги попал по нежной внутренней стороне ноги. Девушка отчаянно вскрикнула и потерла место удара.

— Количество растет! Тебе причитается тридцать ударов!

Она промолчала. Я снова стегнул по ноге, но на этот раз она была готова к этому и только застонала. Нанеся семь хлестких ударов по правому бедру, я приказал Лене развернуться. Я высек ее по левой ноге, она не забывала даже считать удары. После двадцать девятого удара я остановился. Обойдя кровать и встав у ее торца, я велел сестре снять трусики и раздвинуть ноги еще шире. Потом, прицелившись, вытянул ее точно между двух половинок. Кончик прута угодил в промежность. Девушка взвизгнула и выгнулась дугой, не решаясь дотронуться до пораженного участка. Я не стал разрешать ей этого, а взял крапивный букет и стал несильно шлепать им Ленину попку. Она завозилась, почувствовав жжение, но не пыталась закрыться. Последние пятнадцать шлепков я направил на бедра и промежность. В это время девушка ерзала, терлась о кровать, вскидывала голову, но не произнесла ни звука. Окончив экзекуцию, я приказал сестре встать в угол:

— Руки на голову. Если будешь себя хорошо вести, через час можешь выйти, — сказав это, я вышел из комнаты. Вернувшись через десять минут, я застал Лену, левой рукой потирающую свою нашлепанную попку, а правую запустившую себе в промежность.

— Так-так... Ты решила, что часа будет мало? Ну что ж... — При звуке моего голоса девушка молниеносно выпрямилась и положила руки на затылок. Взяв со стула оставшуюся от порки крапиву, я приказал сестре надеть юбку.

— Вставай в угол как раньше. Ноги вместе, раздвинь колени. — Я просунул крапиву между ее бедер так, чтобы она касалась как можно большей поверхности тела. — Теперь наклонись. Еще ниже! — Я завернул ей юбку на спину. — Если юбка или крапива упадут, то я выпорю тебя прямо в этой позиции проводом от магнитолы, и придется начать отсчет времени с начала. Тебе осталось еще простоять сорок шесть минут. Время пошло!

Видимо, сестра решила, что на сегодня ей хватит того, что она уже получила, поэтому дополнительное наказание вынесла стоически. По прошествии назначенного мною срока я позволил Лене выйти из угла и одеться. Решив, что игру надо довести до конца, я спросил сестру:

— Извлекла ли ты из этого какой-нибудь урок?

— Да, — тихо ответила она. — Мне понравилось даже больше, чем я думала.